Музыкальные признания

В Средневековье любимым бестселлером, с которым могла соперничать только Библия, была «Золотая легенда» — сказания о христианских мучениках, подвижниках веры и великих церковных праздниках, конечно же, изрядно фольклоризированные. Именно там впервые появляется легенда о римском священнике Валентине, который вопреки повелению злого императора Клавдия тайно венчал легионеров с их возлюбленными, за что был заточен в темницу, а затем обезглавлен, но прежде успел отправить признание-валентинку своей любимой девушке. Эту и без того слезливую историю еще более романтизировала английская литература в лице ее «отца» и основоположника Джеффри Чосера, а также Гауэра, Шекспира и далее со всеми остановками.

Однако дело всё в том, что в темные раннехристианские времена существовало как минимум двое мучеников с именем Валентин (и память обоих празднуется в один и тот же день, 14 февраля) — это пресвитер Римский, прототип героя известной нам легенды, и святой Валентин, епископ Интерамны, великий целитель и проповедник, также обезглавленный за христианскую веру, которого почитают как покровителя тяжело больных и эпилептиков — для них эта февральская дата имеет особый смысл.

И вот шесть лет назад в поддержку людей с этим заболеванием был учрежден новый праздник — Европейский день эпилепсии, который, впрочем, сейчас уже вышел далеко за пределы Европы. Именно праздник, да-да, с концертами, ярмарками и выставками для пациентов, их родственников, врачей и учителей, чтобы в этот день они стали чуточку счастливее, почувствовали себя такими же, как все, важной частью общества, и чтобы общество в свою очередь перестало относиться к ним настороженно. В России организацией этих значимых мероприятий занимается Фонд «Содружество», а с 2011 года поддержку ему оказывает Юношеский симфонический оркестр России имени Леонида Николаева, так что в концертном графике коллектива февральские выступления неизменно посвящены Дню эпилепсии.

Однако про того святого Валентина, что для влюбленных, тоже стараются не забывать, поэтому цикл ежегодных концертов называется «Музыкальные признания» и окрашен он в романтические тона: так в программу концерта, состоявшегося 10 февраля в Колонном зале Дома союзов, вошли произведения крупнейших композиторов эпохи музыкального романтизма, к тому же несущие в себе яркие национальные черты.

Открывался концерт лирично — произведением Эдуарда Элгара «Дети из снов», это две пьесы для оркестра, вдохновленные рассказом из сборника «Очерки Элии» английского поэта Чарльза Лэма: холостому и бездетному Лэму однажды привиделось во сне, будто он беседует со своими воображаемыми детьми. Вероятно, для композитора это сочинение имело особенное значение — себя он часто называл dreamy child, мечтательным ребенком. В данном небольшом прологе оркестр продемонстрировал исключительное мастерство в тончайших нюансах — его проникновенное и элегантное звучание окутывало весь зал, но при этом оставалось прозрачным — будто призрак возможности, что так и не осуществилась. Надо, конечно, отдать должное и Дому союзов: хоть изначально не предполагалось, что его Колонный зал будет местом проведения концертов — он был создан для балов и приемов и служил этой цели несколько столетий — тамошняя акустика даже после реставрации осталась непревзойденной, великолепные колонны и люстры хорошо рассеивают звук, делая его объемным.

Это удачное свойство зала в полной мере проявилось во время выступления британского солиста Майкла Фойла, выгодно подчеркивая его и без того прекрасные музыкантские качества во время исполнения Скрипичного концерта Феликса Мендельсона. Надо сказать, Майкл в свое время стал символическим подарком Юношескому оркестру на Валентинов день — от фонда «Содружество», который порекомендовал пригласить его выступить с коллективом в 2015-м году. Так ЮСОР обрел совершенно экстраординарного, чуткого и умного солиста, который в достаточно юном возрасте уже лауреат многочисленных конкурсов с концертным графиком, расписанным на два года вперед, и который, несмотря на такую загруженность, уже в третий раз приехал в Москву, чтобы порадовать и коллег, и слушателей.

Его выступление с первых же нот всегда обещает нечто самобытное и неординарное — для Майкла характерна особая деликатная манера исполнения, вот и первая, взволнованная, часть концерта прозвучала у него скорее трепетно, нежели пафосно-страстно, как в большинстве прочих интерпретаций. Примечательна была не только виртуозная каденция в аллегро и очарование стремительной и буквально порхающей третьей части, но в особенности лирическое анданте, освобожденное от виртуозности, напоминающее шотландские баллады (недаром же оно перекликается с третьей частью Шотландской симфонии Мендельсона), — в нем солист пропевал свою партию на мягком, почти интимном piano, при этом все равно паря как бы над оркестром и ювелирно взаимодействуя с ним в ансамбле.

Не менее знаменита, чем мендельсоновский скрипичный концерт, и так же часто исполняема звучавшая во втором отделении последняя, девятая, симфония Дворжака — «Из Нового света», которая доказывает, что композитор пускай не по происхождению, но по крайней мере по духу настоящий американец — так рельефно и живо выписал он в своем творении музыкальный образ Соединенных Штатов. Причем, Дворжак не занимался аранжировкой услышанных где-то мелодий, но стремился самостоятельно создать темы в характерном стиле — ему безупречно удался и негритянский спиричуэлс, и медитативные индейские напевы, печальная музыка прерий, — настоящий бенефис английского рожка (Анна Борисова).

Невзирая на немного смазанное вступление и порой резковатую интонацию медных, общее впечатление от симфонии осталось чрезвычайно яркое, маэстро Василий Валитов филигранно руководил динамикой и балансом звука оркестра, а когда зазвучала в небывалом стремительном темпе мощная последняя часть, казалось, будто бы перед глазами оживает история страны со всеми ее взлетами и падениями: в проходящей сквозь весь финал попевке — то грозной, то величественной и торжественной — всходила заря свободы, создавалась Декларация независимости, поднимался в скорбно преломляющемся напеве лихой ветер Гражданской войны, разметавшей Юг, но вслед за этим слышалось возрождение и надежда Геттисбергской речи Линкольна о новой нации, зачатой в свободе и верящей в то, что все люди рождены равными.

Такая концовка могла бы стать весьма помпезной и сильной, однако зрителей ждало несколько бонусов: еще один музыкальный привет Дню всех влюбленных, в самом прямом смысле — «Любовное приветствие» Элгара, посвященное его невесте Кэролайн Эллис Робертс, настоящий нежный гимн любви, торжествующей вопреки всем преградам. А также первоклассный хит на бис — Первый Венгерский танец Брамса, самый узнаваемый и любимый у него, навевающий воспоминания о танцующих фонтанах на острове Маргит в веселом Будапеште. Произведение, которое вызывает светлый отклик в душе всякого слушателя, радостного или печального, здорового или больного, ибо перед музыкой равны все.