Казанский «Трубадур»

По удивительному стечению обстоятельств самые исполняемые и популярные оперы в истории академической музыки были созданы последовательно в течение трех лет одним и тем же мастером — конечно, речь о знаменитой вердиевской триаде «Rig-Trov-Trav». И если «Риголетто» с «Травиатой» являются образцами реалистической драмы (первый провал «Травиаты» был связан как раз с тем, что она оказалась уж слишком реалистичной), то срединное творение — «Трубадур» — напротив поражает квинтэссенцией неправдоподобных поворотов сюжета. Хотя именно поэтому, как ни парадоксально, является столь привлекательным для постановщиков, предоставляя им почти неограниченные возможности для всяческих актуализаций.

И после многочисленных традиционных костюмных версий, постмодернистских исканий, переноса действия то в мегаполис, то в музейные интерьеры, после театра абсурда и черняковского поиска новых смыслов что же еще тут можно предложить зрителю?.. Американский режиссер Ефим Майзель, чей премьерный «Трубадур» открывал сезон в Татарском театре оперы и балета, не ставил целью изобрести новые изощренные метафоры и отретушировать зигзаги либретто, созданного Сальваторе Каммарано по пьесе испанского драматурга Антонио Гутьерреса, но сконцентрировался на главном — раскрытии композиторского замысла.

И хоть по задумке создателей спектакля действие переносится из Средневековья в период конца XIX — начала XX века (как более приближенный к слушателям), в сценографии и костюмах, разработанных художниками Виктором Герасименко и Викторией Хархалуп, фактически не содержалось никаких маркеров конкретной эпохи. Сценическое пространство было решено в виде двух башен (которые, по всей видимости, символизировали противоборство двух миров — насилия и свободы, аристократов и цыган), а действие происходило в замкнутом между ними зеркале сцены, трансформировавшемся то в сад Леоноры, то в цыганский табор, монастырь и замок Кастеллор. Правда, оформление получилось достаточно лаконичным, так что оживлять атмосферу, создавать ощущение объема и воздуха был призван экран-задник с компьютерными видеопроекциями, созданными Даниилом Герасименко, — сосновыми рощами, лунными пейзажами и кроваво-мрачными небесами. И дополнительно он использовался для флешбэков — как, например, во время арии Азучены «Stride la vampa», когда она рассказывает о казни своей матери, и ее история одновременно визуализируется на экране. В целом, заявленный «перенос действия» вышел достаточно условным (правда, и сама драма Гутьерреса не слишком правдоподобно изображает действительную историческую эпоху), но это вряд ли можно причислить к недостаткам постановки, поскольку подобная условность лишь подчеркивает генеральную идею — о том, что жестокость в мире вневременна и неисходна, костры инквизиции просто сменяются печами лагерей смерти, и так ad infinitum.

На самом деле для такой оперы, как «Трубадур», существует беспроигрышный «рецепт успеха» — нужно всего-навсего собрать на одной сцене четырех идеальных вокалистов (или как метко выразился Энрико Карузо —  «четырех лучших оперных певцов в мире»), поскольку титульные партии были выписаны маэстро из Буссето таким экстремальным образом, что и петь, и убедительно играть, то есть проживать роль, под силу не каждому хорошему (!) певцу. К чести режиссуры надо отметить что ритмопластический рисунок мизансцен в казанском «Трубадуре» солистам по крайней мере не мешал. И четверка протагонистов подобралась если не идеальная, то во всяком случае весьма достойная — каждый из них продемонстрировал осмысление своей роли и выделку партии.

Баритон Юрий Ившин (Граф ди Луна), который оказался на удивление схож со своим «сценическим братом» Ахмедом Агади (Манрико), порадовал публику мощным голосом с широким легато и отточенной фразировкой. Что касается гостя из Мариинки, знаменитого тенора Агади, наделенного чрезвычайной сценической харизмой, то у него партия трубадура Манрико в репертуаре уже давно, поэтому исполнил он ее ожидаемо впечатляюще.

Некоторые опасения, надо признаться, были насчет молодой певицы Оксаны Давыденко — справится ли со столь драматически насыщенной ролью, как безумная цыганка Азучена? Но Оксана уже в первой свой сцене с рассказом о казни и арией «Condotta ell'era in ceppi» развеяла все сомнения подобного рода, спев невероятно страстно, до мурашек, и продемонстрировав как технику, так и яркий, глубокий тембр.

И наконец, о главной героине. Поскольку хоть опера и называется «Трубадур», ее центральная фигура все же не Манрико, а Леонора — в том числе потому, что ее партия не только самая объемная, но и экстраординарная по трудности, со сложнейшей тесситурой, немыслимым количеством фиоритур и межрегистровых модуляций. К тому же из всей компании нелогичных одержимых персонажей оперы Леонора единственная вызывает сочувствие. Во всяком случае, вполне возможно представить и понять ситуацию, когда одна лишь мысль о необходимости жить без любимого человека кажется более невыносимой, чем сама смерть, дающая хоть какую-то надежду («Чтоб не жить для других, я хотела умереть за тебя»). Исполнительница данной партии, солистка московского театра «Новая опера» Марина Нерабеева звучала, пожалуй, даже лучше, чем в некогда аналогичной новооперной постановке: вызывало восхищение ее владение голосом, сильным и ровным на всем диапазоне, с серебристыми верхами и теплым, округлым тембром в средней тесситуре.

Наряду с протагонистами еще одним полноправным (если не сказать главным!) участником действия стал оркестр театра, благодаря которому можно было даже не смотреть на сцену — все образы и смыслы, заложенные в этой гениальной музыке, и так моментально считывались. И в том немалая заслуга музыкального руководителя и дирижера постановки — Василия Валитова, который славится своим умением заново «открывать» даже самые заигранные-переигранные произведения, представляя их с глубоким уважением и внимательностью к музыкальному тексту и в то же время свободно от всяких штампов, так что буквально каждая его дирижерская интерпретация позволяет обнаружить в давно знакомых сочинениях какие-то невиданные музыкальные бриллианты, которые, казалось бы, всегда были на виду, и странно, что прежде их никто не замечал.

Василий Валитов прекрасно чувствует вердиевскую энергетику (к слову, в театре «Новая опера» он дирижирует восхитительным гала-концертом «Viva Verdi!», составленным из фрагментов всех 26 опер композитора), поэтому неудивительно, что именно ему было доверено открывать сезон в ТАГТОиБ премьерным «Трубадуром». Под его управлением оркестр и на прозрачном пианиссимо, и на мощном tutti поражал яркостью акцентов, чистотой нюансов и балансом. Вполне заслуженный персональный триумф.

И кроме того оркестру удалось передать то, что формально осталось за скобками действия, но при этом заложено в музыке. «Трубадура» часто называют самым мрачным творением Верди, оперным ноктюрном. Но многие забывают, что эта опера не только о бессмысленности мести как таковой (она уничтожает в первую очередь самого мстителя), не только о круговороте жестокости в природе, но и о ценности Жизни, которую должно хранить и беречь.