«Борис Годунов» на Шаляпинском фестивале

Агата Кристи советовала никогда не возвращаться туда, где вы были счастливы: «Все разрушается, если вы оказываетесь там снова», — говорила она. Два с половиной месяца назад на казанском «Борисе Годунове», даже невзирая на сумрачную погоду и всяческие накладки, сопутствующие столь непростому спектаклю, счастлива я все равно вполне была. Но вопреки предупреждению мадам Кристи, решилась-таки вновь попытать счастья в Казани — и не прогадала.

Похоже, с каким настроем приезжаешь в этот город, так он тебя и встречает. В нашем случае — ослепительным солнцем, хорошими людьми и удачно складывающимися обстоятельствами. Хотя, наверное, иначе и быть не могло в такую знаменательную для Казани дату — день рождения великого земляка, Федора Ивановича Шаляпина. Вот уже много лет 13 февраля в казанском Богоявленском соборе служат Божественную Литургию и панихиду по рабу Божию Феодору, а в Татарском театре оперы и балета в самый разгар Шаляпинского фестиваля дают «Бориса Годунова» — гениальнейшую музыкальную драму Мусоргского, в которой он вырвался за пределы стиля, общепринятых норм и даже времени, что, правда, соотечественники оценили не сразу. Во многом именно благодаря Шаляпину эта драма вышла на мировую оперную сцену и, в свою очередь, прославила самого певца: первое, что невольно приходит на ум при упоминании его имени, — портрет в сценическом образе Бориса работы Головина. Правда, в данной опере Федор Иванович ведь играл не только царя, но и Пимена, и Варлаама. Так что на Шаляпинском фестивале неизменно особое внимание приковано ко всем трем исполнителям этих знаковых басовых партий.

О своих впечатлениях от выступления Михаила Казакова в роли Бориса Годунова я уже рассказывала после спектакля 29-го ноября… И, в общем-то, готова их повторить, поскольку 13-го февраля чуда так и не случилось — Михаил продемонстрировал все те же характерные для него изобразительные средства и артикуляцию вкупе с агрессивной вокальной манерой. Зато на сей раз я поняла, почему еще в ноябре его выступление мне что-то смутно напомнило: весь рисунок роли, мимика, даже падение на спину в финальной сцене довольно точно скопированы с Нестеренко в знаменитой записи спектакля, только представлены в более гротескном виде. Ну, совсем не Шаляпин. А вот в Пимене и Варлааме образ великого баса вполне явственно просвечивался: и Сергей Ковнир из Национальной оперы Украины, и гость из США Михаил Светлов-Крутиков обладают очень глубокими, полнозвучными, а главное умными голосами, поэтому свои, такие разноплановые роли оба провели крайне успешно. Отдельным музыкальным подарком стали и женские меццовые партии. И если царственную и блистательную Агунду Кулаеву (Марина Мнишек) я с огромным удовольствием слушаю и люблю очень давно, то исполнительница небольшой, но яркой роли Шинкарки — темпераментная Дарья Рябинко стала для меня настоящим открытием.

И хоть общие ощущения от спектакля в целом совпадают с ноябрьскими, суть как всегда в деталях: в этот раз, показалось, что и сценография (бережная репродукция творения Федоровского) смотрелась более внушительно и монументально, и паузы во время смены сцен оказались короче, и оркестр — как и прежде, под управлением дирижера Василия Валитова — звучал еще более собранно и плотно, одновременно прикрывая все шаткие вокальные места и поддерживая певцов.

Дело ли случая, или повлияла особая дата — но можно определенно сказать, что праздник удался.