«Но и поныне вызывают дух старого танго те, кто знает имя моей печали. Среди дымки зимнего вечера и задымленных баров, в корнях и в гневе, в жесте, в кончиках женских кос, в трещинах губ — вечное провозглашение. Наша Мария де Буэнос-Айрес, ты — новое искусство».
Так о своей героине писал уругвайский поэт-авангардист Горацио Феррер, на стихи которого гений танго Астор Пьяццолла создал в 1968-м оперу «Мария из Буэнос-Айреса» — про девушку, что родилась в трущобах на окраине аргентинской столицы, вела жизнь танцовщицы и проститутки и умерла, всеми забытая. Однако спустя десятилетия влюбленный в нее Дуэнде (в испанской культуре он вроде демонического духа или ведьмака, превращающего песню и танец в магию) возвращает Тень Марии из небытия и заставляет ее вновь пройти свой прежний жизненный путь. А в финале истории героиня загадочным образом рожает девочку, тоже Марию, которая фактически является ее новым живым воплощением.
Но это, конечно, не просто рассказ о женщине, а также повествование о судьбе танго, которое Мария олицетворяет и которое проделало похожий путь от бедных эмигрантских кварталов до символа страны в виде танго нуэво. Естественно, что и музыка оперы — все эти тягучие, пылкие, темпераментные баллады, токкаты, романсы и милонги — объединены данным стилем; всего пятнадцать номеров, на фоне которых происходит действие. Формально это даже не совсем опера (разве только по градусу страстей), а скорее оперита — музыкально-танцевальное представление, сценический эксперимент в духе магического реализма, дающий широкий простор для фантазии режиссеров. Потому «Марию…» достаточно часто ставят на сцене, в том числе и в России, другое дело, что далеко не всегда удачно: перебарщивают с сюрреализмом и символикой, загромождают действие, ну или банально — плохо играют танго.
Однако когда я узнала, что 4 ноября в Рахманиновском зале состоится ночная премьера «Марии де Буэнос-Айрес» под управлением дирижера Джереми Уолкера, то загодя была уверена — музыкальная часть точно не подкачает! Джереми необыкновенный музыкант с ярким и многогранным талантом — выпускник музыкального факультета Королевского Колледжа Лондона, причем как певец (потому умеет работать с вокалистами) и как музыковед (потому умеет работать со смыслами) — в настоящий момент он учится на кафедре оперно-симфонического дирижирования Московской консерватории и сотрудничает со многими коллективами. Так, нынешней весной под началом Джереми был создан камерный оркестр «Leggiero», который и участвовал в исполнении оперы — получилось, с одной стороны, академически точно, безупречно по ансамблю и в то же время очень пылко, совершенно в стиле танго.
Наряду с оркестром (в котором представлены струнные, гитара, флейта, фортепиано, синтезатор и ударные) в спектакле, конечно же, задействован бандонеон (солист — Анатолий Сафонов). Даже так — Бандонеон, поскольку это фактически самостоятельное действующее лицо, соблазнитель Марии, «архангел всех борделей мира», как она зовет его. Солист без слов, но с голосом, что терзает душу.
Поющих в этой постановке всего двое — Паядор, эдакий аргентинский мейстерзингер (мощный, звонкий и красивый бас-баритон Ильи Варанкина был впечатляющ) и, собственно, сама Мария — ее партия написана теоретически для меццо-сопрано, но традиционно исполняется чаще всего певицами танго. В обсуждаемом спектакле заглавную роль играла артистка также не с академическим, а эстрадным голосом — Дарья Антонюк, и ее низкий, терпкий, чуть с хрипотцой тембр слушался в таком жанре весьма органично. Непрерывно присутствуют в зале, хоть и не поют, еще чтец-Дуэнде (от голоса Игоря Витковского по спине то и дело пробегали мурашки!) и бессловесная, меланхоличная, неповторимо изящная и почти нежная, но беспощадная Смерть — исполнительница ее роли Мария Почукаева также отвечала за хореографию, в подобном спектакле имеющую ключевое значение.
Впрочем, неважных деталей тут в принципе быть не могло — а как же изумительная сценография (художники Дарья Китаева и Диана Липчанская), а световая партитура, превратившая знакомый и привычный Рахманиновский зал в абсолютно магическое пространство (художник по свету — Андрей Костюченков). И конечно, режиссура Аси Чащинской, благодаря которой эту постановку хотелось запомнить «покадрово», снимать, как кино, чтобы не упустить ни единой мелочи (я даже моргнуть боялась!) Давно не припомню, чтобы сердце так разрывалось от красоты, тонкости и точности спектакля. Жаль лишь одного — что, вероятно, не все желающие смогли это увидеть, поскольку очередь за билетами растянулась аж до Малого зала… Зато есть повод всё повторить еще не раз!
Публикации об искусстве и музыке
