«Набукко» в Новой опере

Сам сюжет этой оперы о вавилонском пленении евреев так и провоцирует постановщиков проводить параллели с Холокостом. В этом плане режиссер Андрейс Жагарс и вся латышская команда, ставившая «Набукко» в Новой опере 12 лет назад, ничего нового не придумали: не они первые, не они последние — еще в 1993-м на Брегенцском фестивале Дэвид Паунтни представил «Набукко» как действие, рассказывающее о нацистах и евреях…

Конечно, поклонников «большого стиля» и оперной эстетики 19 века — тех, кто устал от актуализаций и жалуется на режоперу — это всё может покоробить. С другой стороны, в спектакле есть множество моментов, очень точно бьющих в цель. И само место действия — красивая в своей монументальности, но зловещая станция метро, одновременно убежище и узилище. И трогательно расчехленные инструменты, на которых играют евреи (ну, а что им еще остается делать в ловушке) — так что знаменитое виолончельное соло во втором действии звучит прямо со сцены. Решетка, желтые звезды на одежде… Все эти приемы, понятные и ожидаемые, тем не менее, бьют под дых и отзываются чем-то очень-очень личным. Для меня во всяком случае.

Однако предусмотренный композитором хэппи-энд с раскаянием и примирением именно в такой стилистике вдруг выглядит будто искусственно приклеенным, так что актуализация работает не до конца — получается и не про ветхозаветную историю, и не про 20-й век, и, главное, не про власть, хотя вся опера-то о ней.

В итоге остается ощущение определенной недосказанности и недодуманности, а успех конкретного спектакля всецело зависит от качества музыкального исполнения. Так вот 5-го октября в «Новой опере» состав был на зависть! В титульной партии европейская звезда, любимый наш баритон Борис Стаценко, который не забывает про родной театр и периодически радует московскую публику — он как всегда поразил исключительным вокальным мастерством и широчайшим эмоциональным диапазоном от повергающей в трепет жестокости до горестной мольбы. Ничем не уступал и его противник, иудейский первосвященник Захария, который в исполнении великолепного Евгения Ставинского предстал истинным харизматичным лидером своего народа, сочетая в своем вокале мощь и суровость с кантиленными красотами партии.

Разительно контрастными, но одинаково запоминающимися вышли и дочери Набукко: нежная, женственная Фенена в исполнении Юлии Меннибаевой — обладательницы красивого бархатного меццо, и главная злодейка Абигайль — невероятная Ольга Терентьева, справляющаяся со сложнейшей партией (некогда стоившей голоса второй жене композитора), требующей одновременно силы, подвижности голоса и темперамента.

Нужный градус драматичности поддерживался также благодаря выразительному оркестру под управлением Евгения Самойлова (чем-то неуловимо похожего на Верди) и, конечно, филигранной работе хора, занимающего, как часто бывает в вердиевских операх, центральное место, что превращает «Набукко» практически в ораторию или, как ее еще называли, «хоровую драму». Так что в этом плане у театра есть дополнительный козырь!