Широкая и полноводная река Лиффи, которая бежит через три графства к Ирландскому морю, а по пути делит Дублин на две части, рождается из крохотного ручья в горах Уиклоу — вот он, её исток, бойко бегущий меж ледниковых валунов в низине между вершинами Киппур и Тондафф. Над Лиффи двадцать четыре моста, некоторые известны на весь мир, зато этот, в горах, самый первый.
А кругом на торфяниках тянется до горизонта вересковая пустошь: сейчас довольно угрюмая, но к осени вся она покроется весёлыми сиреневыми цветами — лучше прованских лавандовых полей (хоть вижу продлевай, честное слово!) Но и в нынешнем пейзаже есть изрядное очарование. Прежде я лишь в книгах о нем читала и даже не предполагала, что так скоро увижу воочию.
Из вереска напиток
забыт давным-давно.
А был он слаще меда, пьянее, чем вино…
На этом острове в какую сторону ни пойдешь — непременно окажешься меж двух холмов. Хотя с формальной точки зрения Уиклоу вполне себе настоящее низкогорье — высота окружающих пиков примерно 600-700 метров.
Идеальная оправа для зеркальной глади раскинувшегося внизу Лох-Тей, которое чаще попросту называют озером Гиннесс — поскольку оно, во-первых, принадлежит этому семейству. Но главным образом из-за того, что в непогоду его темные воды имеют поразительное сходство с пинтой знаменитого портера…
Пейзаж наверняка знаком поклонникам «Викингов» — лежащая напротив Ясеневая гора и северный берег озера это одна из постоянных локаций для съёмок сериала. Место выбрано со знанием дела — ведь даже само название национального парка Wicklow происходит от древнескандинавского Wykynglo, а то, что территория частная, избавляет от лишних глаз (но можно подглядывать сверху).
Кто-то собирает монеты или открытки с котятами, я коллекционирую кладбища — на сегодняшний день уже около пятидесяти.
Подземные некрополи и мрачные пещеры, изящные парки вроде венского Центральфридхоф, настоящие города мертвых со склепами-домами и парадом статуй в драматичных позах…
Но один из лучших — этот погост в долине Глендалох. В шестом веке Святой Кевин основал здесь монастырь, и много столетий туда стекался люд со всей округи. Потом пришли англичане, и всё изменилось. Нам остались лишь обломки строений, покосившиеся надгробия, кельтские кресты и воспоминания, витающие средь могил.
Лес — священен. Даже оригинальный гэльский алфавит для древнеирландского языка происходит от местных деревьев: алим — вяз, бейт — береза, кол — орех, даир — дуб. Нет ни одной другой страны, где столько географических названий было бы связано с лесом.
Дерево для кельтских народов это и лекарство, и пища, и кров, и культура, и обиталище духа, и дом для бесконечных волшебных существ, и мировая ось. Христианство растворило в себе древние друидские верования, однако не смогло их полностью уничтожить. Атрибуты Йоля стали символами Рождества, легенда о вечном споре Короля-Дуба с Королем-Остролистом трансформировалась в балладу о сэре Гавейне и Зеленом Рыцаре, но и древесные короли не забыты, а почтение и страх перед лесом и его мифическими обитателями до сих пор живут у местных в крови.
Но лес священен не для всех. В 15-17 веках колонизаторы-англичане рубили дубравы изумрудного острова для своих кораблей, затем — для паровых машин, теперь в дело вступили крупные корпорации: изделия из древесины — одна из основных статей импорта ЕС. Так что в настоящее время Ирландия самая безлесная страна в Европе — занято всего 10 процентов территории, и в основном это национальные парки. Правда, в настоящее время многие национальные компании взялись за лесовосстановление, а государство дает на это гранты. Потому пейзаж, как на первом кадре, не редкость: то здесь, то там можно встретить вертикальные белые трубки с молодыми деревцами — чтоб ветром не сломало. Хотя этим малышам не повезло: половина полегла во время шторма. И теперь «на севере диком стоит одиноко на горной вершине сосна…»
Через Глендалох — Долину Двух Озёр — бежит дорога из деревянных шпал: вдоль идиллических пастбищ, средневекового монастыря, полузаброшенного кладбища, маленьких водопадов и весёлых ручьев… При свете дня даже лес кажется приветливым — статные дубы да медные буки, солнце улыбается сквозь густую крону. Но когда оно прячется за облака, а на долину спускаются сумерки, деревья будто смыкаются непроницаемой стеной, и лишь отчаянные храбрецы или глупцы рискнут нарушить их покой.
Самый жуткий ирландский триллер «Из тьмы» — как раз про семью чужаков, которые поселились на краю древнего леса, не ведая, что может прийти к ним из чащи…
Но все, кто живут здесь достаточно долго, знают, что с этими силами шутки плохи.
Наш проводник Оун, балагур и весельчак, знакомый, наверное, с каждой травинкой в долине, про Лес всегда рассказывал всерьёз.
«Его охраняет Бузинная Матушка», — кивает Оун на густой кустарник у опушки. «А это, — указывает на дерево со сросшимися побегами, похожими на десятки птичьих гнезд, — это мы называем „ведьмины мётлы“. Считается, в них обитают феи».
Рядом со старым дубом у холма он замирает надолго и наконец говорит отстраненно — будто всем и в то же время никому: «Кельты верили, что дубы охраняют ворота в иной мир». Могучее дерево и впрямь похоже на безмолвного стража, но мы всё-таки проходим на заповедную поляну, усыпанную маргаритками, сверкающими, как лепреконское золото.
Красота этого места неброская, но невероятно манящая. Кажется, того и гляди — откроется в холме потайная дверца, и эльфы позовут тебя поплясать на их пиру… А тот, кто попадает в Сид, уже не возвращается.
Потому как бы ни был притягателен пейзаж, мы стараемся не задерживаться. Тем более, над Верхним озером уже клубится вечерняя дымка — в тумане сближаются и стираются границы между реальным миром и потусторонним. Так что лучше уже не сворачивать с проторенной тропинки, возвращаясь на большую дорогу. И постоянно ощущая, что за тобой внимательно наблюдают чьи-то глаза из тьмы…
