9 мая 2014
«Им дам Я в доме Моем и в стенах Моих память и имя, которые не изгладятся…» (Исайя 56:5)
Здесь говорят — Шоа. Катастрофа. Есть еще одно значение из Торы — «мрак пустоты», полная беспросветность. И кажется, это более верный смысл по сравнению с общеупотребимым с 70-х годов в других странах словом Холокост. Хотя в терминах ли дело…
Отказ от заповеди «не убий» произошел еще в древние времена, тогда же стало понятно, что можно уничтожать не отдельных людей, а целые группы населения: вырезать города, выселять народы… Крестовые ли походы, мфекане в Южной Африке, черкесское мухаджирство или десятки других, уже забытых, событий, объединенных кровью и страданием невинных.
«Я все больше и больше отождествлял себя со страданиями жертв, число которых росло, по мере того как я продолжал изучать историю», — сказал польский юрист еврейского происхождения Рафаэль Лемкин, один из разработчиков Конвенции о геноциде, который, собственно, и ввел в употребление это страшное слово. Лемкина в ходе его исследований потрясли факты о резне армян турками в 1915-м году — это и поныне «больное место» Турции, упорно ею отрицаемое.
В некотором смысле еврейский геноцид стал следствием геноцида армянского: Макс Эрвин фон Шойбнер-Рихтер, один из первых соратников Гитлера, во время Первой мировой войны служил вице-консулом в Османской Турции и оставил свидетельства о том, какой мобилизующий эффект оказывает на простой народ обвинение процветающего меньшинства во всех бедах нации. У них было много общего — у ослабленных, потерпевших поражение в войне Германии и Османской империи, отсюда и общность идей: пантюркизм — «объединение германских народов», например. А еще мощные машины государственной пропаганды, призванной убедить среднестатистическое большинство, что во всех бедах нации виноват внутренний враг, которого можно и должно уничтожить. Хотя армянам давали крохотный шанс на спасение — переход в ислам. У евреев не было шанса. Это был не взрыв религиозного фанатизма, не волна погромов, не психоз, не результат антагонизма евреев и немцев — просто тотальная и ничем не ограниченная кампания уничтожения. Впервые в истории человечества законное правительство передало целый народ в руки палачей с единственной целью — не оставить ни следа, ни малейшего шанса на спасение. Нацисты делали все, чтобы вынудить другие государства отдать им в руки еврейское население этих стран. Даже когда германская армия уже вела арьергардные бои, печи Аушвица все работали. И мы до сих пор ищем ответ на все чудовищные «почему».
…Последняя остановка иерусалимского трамвая так и называется «Гора Герцля». Правда, этот холм на иврите еще зовут Хар-ха-Зикарон — Гора Памяти. Здесь тянутся ввысь уютные тропинки, приветливо шумят высокие сосны, а за ними открывается дивная панорама города. В этом идиллически прекрасном месте расположен один из самых жутких мемориалов в истории человечества — Яд-ва-Шем. «Память и имя», как в словах пророка Исаии.
Они тут, миллионы призраков. Пепел их сожженных тел под плитой в Зале Памяти, где горит вечный огонь и на полу выгравированы названия 22 крупных транзитных и концентрационных лагерей, выбранных из сотен прочих. На площади Януш Корчак обнимает своих детей, грустно провожая взглядом посетителей. Он хотел бы обнять, защитить детей всего мира — но должен был отправиться в газовую камеру вместе с воспитанниками своего дома сирот. Их имена и имена еще полутора миллиона убитых детей звучат под сводами пещеры, что рядом с площадью: там густая, обволакивающая тьма, прорезаемая лишь светом десятка свечей, отражающихся в зеркалах, и голос сверху произносит имена, даты и места рождения… Mila Tabachnik, 3 years old, Poland. Jenya Berezovskiy, 5 years old, Ukraine… Отраженные в зеркалах огоньки похожи на звездное небо. Почему-то становится трудно дышать.
А неподалеку есть очень хороший сад, там растут свидетельства человечности. Деревья в нем посажены Праведниками мира — неевреями, которые, рискуя жизнью, спасали евреев в годы нацистской оккупации Европы. Сотни деревьев, рядом с каждым табличка с именем. Хотя Праведников гораздо больше — 25 тысяч 685 человек, по последним данным. Во всех странах, где они живут, Праведникам вручаются государственные награды и пособия. Кроме России, как ни парадоксально.
Тяжелее всего в Музее истории Катастрофы — это ряд галерей в виде огромной призмы, которая как стрела прорезает всю территорию мемориала. Письма, личные вещи, свидетельства, фильмы, дневники и произведения искусства. Кульминация — в Зале Имен с огромным куполом из фотографий. Здесь на стеллажах собраны листы свидетельских показаний со всеми именами жертв — ключевое место всего комплекса. Важно понять — это не сумма знаний, а миллион историй. Они кричат — не отворачивайся, не проходи мимо, мы были, вот наши жизни! Это трудно. Под конец просто невыносимо. Но нужно — всем нам.
Нужно особенно в этот день. Не помпезный парад с попутной демонстрацией силы, за которой мало что стоит. Не миллионы на рекламу и концерты. Не шуты на байках. Не километры черно-оранжевой ленты, о которой, как о символе, еще 15 лет назад никто слыхом не слыхивал. А коллективная, для всей страны, экскурсия в Яд-ва-Шем. Или как предложил писатель Евгений Бабушкин кремлевским чиновникам — собрать ребят, дать каждому по диктофону и наказ — не возвращаться без истории. Сто тысяч историй — по числу еще живых свидетелей той войны. Это гораздо дешевле любых торжеств и гораздо дороже с точки зрения морали и правды.
Память бесценна, даже если она некрасивая и неудобная. Это болезненный вопрос не только для нашей страны. Шестьдесят лет прошло, прежде чем принят был Международный день памяти жертв Холокоста. Лишь десять лет назад была установлена мемориальная доска в память об Устицком расстреле, когда в июле 1945-го года в чешском городе Усти-над-Лабем состоялась расправа над мирными жителями — этническими немцами Чехословакии. А сейчас ведутся исследования о фактах массовых убийств немецких военнопленных во французских деревнях. Ведь зло неизбежно порождает другое зло.
Только в 2011-м году венгерское правительство официально признало роль венгров в Холокосте. В нынешнем году вышел оскароносный фильм «Ида» — о том, как польские крестьяне прятали в лесу еврейскую семью, а затем в том же лесу и убили, желая завладеть их имуществом. Тем не менее, когда бывший директор ФБР Джеймс Коми только намекнул, что коллективную ответственность за Холокост несут не только нацисты, но и простые граждане Польши, Венгрии и других стран («Хорошие люди помогали убийству миллионов»), его освистали и заставили извиниться. Старые раны кровоточат и болят.
У нас есть свои раны. Как память о том, почему в России празднуется только День Победы в Великой Отечественной войне, а во всем мире — и во Второй мировой. О том, что это разные войны. Для миллионов, как и для моей семьи, война началась 1 сентября 1939 года. А за неделю до этого был подписан пакт Молотова-Риббентропа, и Гитлер со Сталиным поделили Европу. Это и тяжелые вопросы о соответствии числа жертв реальным стратегическим целям. И неоднозначная память о коллаборационизме — ведь за вычетом извергов и антисемитов оставалось еще огромное количество человек (не одна лишь армия Власова, а десятки русских, белорусских, казаческих, польских, прибалтийских корпусов), которые считали, что немцы и те лучше сталинского режима. Это не вопрос оценки их действий, а просто безжалостный факт. И горькая память, сохраненная связистом 31-й армии Леонидом Рабичевым в книге «Война все спишет», — о зверствах советской армии на территории Германии. И десятки других «шрамов», которые так не любят обсуждать и которые якобы «оскорбляют память победы». Но это ничего. Многие нации предпочитали прятать свои раны, пока не приходило осознание, что так они не затянутся и что без признания своего прошлого не построить будущего. Хорошо бы только, чтоб это осознание не пришло слишком поздно, когда страна наступит на очередные исторические грабли.
И все же. Несмотря ни на что, сегодня очень важный день. Победы над беспрецедентным и бесчеловечным варварством. Пускай он станет и днем победы над забвением.
