Французские эпизоды в Новой опере

Что в Новой опере непревзойденные камерные концерты — факт известный. Но ведь театр каким-то удивительным образом каждый раз превосходит сам себя! Звучали там и монопрограммы-приношения отдельным композиторам, и вокальные концерты, в которых произведения были объединены общей темой — например, сугубо ямщицкие или рождественские песни, в этом же сезоне в основу новооперных лидерабендов положен национальный признак: в августе была представлена трехчастная серия «Итальянских эпизодов», на очереди испанские. А в начале октября в Зеркальном фойе прошел вечер французской музыки — редко исполняемых в России сочинений композиторов начала двадцатого и второй половины 19 столетия.

Именно в то время во Франции родился и расцвел жанр «mélodie», в чем-то схожий с немецкими Lieder, но все-таки совершенно самостоятельный, проводниками которого стали Шарль Гуно, Габриель Форе, Клод Дебюсси, Эрнест Шоссон и многие другие композиторы «периода обновления». Ведь непосредственно перед этой эпохой французская музыкальная культура переживала трудные времена в связи революцией 1848 года — на подмостках царили в основном легкие жанры, на низком уровне находилась симфоническая и камерная культура. Только к началу 60-х Париж вновь стал средоточием музыкального искусства, появились новые имена и наметились прогрессивные тенденции, в то же время музыкальный язык обратился к современному строю бытовых интонаций, обрел бОльшую теплоту, искренность и простоту выражения — как раз на этой почве выросли французские лирические песни. Хоть они и находятся немного в тени инструментальных и оперных достижений знаменитых авторов, но все же их камерно-вокальное творчество также представляет собой совершенно особую музыкальную вселенную.

Правда, есть и обратные примеры — так, Анри Дюпарк более всего прославился как раз своими песнями: концерт в Новой опере открывался его произведением «Phidyle» в исполнении Елизаветы Соиной — ее крепкое и достаточно темное сопрано идеально пришлось к этому сочинению, в котором чувствуется определенное вагнеровское влияние, но также и незаурядный самобытный талант автора, который, увы, в самый разгар творческого подъема прекратил создавать музыку из-за болезни.

Продолжила вечер музыка Эрнеста Шоссона, еще одного видного представителя школы Сезара Франка. Являясь заложником своей суперизвестной и постоянно исполняемой «Поэмы» для скрипки, Шоссон при этом также создал множество замечательных романсов. В его «Бабочках» на стихи Готье и «Времени сирени» из цикла «Поэма любви и моря» (просто море наслаждения!) меццо Анна Синицына сумела подчеркнуть весь необходимый набор шоссоновского музыкального языка: мечтательность, подернутую меланхолией, изысканность наряду с толикой декадентской изломанности. А во втором отделении, уже в сочинениях Камиля Сен-Санса, также отыскала тонкую грань между трогательными жалобами песни «Зачем пасти овечек» и неприкрытой печалью романса, так и называющегося «Tristesse».

Не меньшей художественной гибкости от исполнителя требует музыка ученика Сен-Санса — Габриеля Форе, за которого в концертный вечер практически всецело отвечала сопрано Екатерина Миронычева. Из богатого вокального наследия «французского Шумана» она выбрала четыре миниатюры: «Мандолину» и «Лунный свет» на стихи Верлена, а также «Песню любви» и «На берегу» — все наполненные удивительной лирической мягкостью и тонкостью красок. Его же знаменитое «Пробуждение» подарил зрителям баритон Илья Кузьмин, а также всего один в программе — зато какой! — романс «Прекрасный вечер» Клода Дебюсси, мастера выразительных звуковых полотен природных явлений. Причем эти сочинения как Форе, так и Дебюсси уже однозначно плоть от плоти гармоний двадцатого века.

А разнонаправленность творчества двух более ранних великих французских композиторов — Бизе и Гуно, прежде всего известных своими операми, взялся продемонстрировать Станислав Мостовой. Для которого, к слову, это выступление стало дебютом в качестве солиста Новой оперы (кажется, в театре уже не просто группа теноров, а настоящий зал славы!). Три песни Шарля Гуно («Соловей», «Посылка с цветами», «Куда вы хотите пойти?») в его интерпретации — торжество изящества, а произведения Бизе — сочного полнокровия и исключительной правды жизни (а также ее противоречий), которой он выделялся среди всех композиторов второй половины 19 века. Упоение счастьем и трагическое отчаяние всегда идут в музыке Бизе рука об руку. Так, радость бытия в прозвучавшем финальном романсе «Открой свое сердце» оттеняла драму «Песни безумного» (в которой узнается трагическая сила сцены гадания из «Кармен»).

И если Бизе воспринимал свои романсы скорее как эскизы к возможным сочинениям будущих дней, то Гуно напротив называли чуть ли не отцом жанра «mélodie», которому он был бесконечно предан и оставил почти 150 произведений — высокохудожественных песен, которые в середине столетия пришли на смену опереткам и шансонеткам. Причем один из лучших романсов — «Вечером» был создан Гуно в ранние годы, еще до знаковых оперных творений, и воплотил в себе важнейшие свойства его индивидуального стиля. Которые, в свою очередь, поразительно точно уловил и выделил в своем исполнении тенор Богдан Волков — эмоциональную непосредственность музыки, ее грацию, чувственное очарование, и главное — поэтичность. Однако даже более сильные впечатления оставило спетое (и сыгранное) им сочинение «В траве» Франсиса Пуленка, в котором дивно разнообразный, богатый звук, подробность нюансов и тембровая подвижность приближались к подвижности мимики драматического артиста.

И пожалуй, именно Пуленк претендовал на звание главного героя вокального вечера: произведения «французского Шуберта 20 века» — нежные, задушевные, ироничные, многообразные, но неизменно общительные, захватывающие слушателя, — занимали центральное место в программе. Помимо уже упомянутого романса прозвучала «Скрипка» из того же цикла «Обручение ради смеха», знаменитые «Дороги любви» (Елизавета Соина), «Итак, ты существуешь» и скорбно-элегический «Мост Сё» (Илья Кузьмин), а также весь цикл «Обыденности» в чрезвычайно изысканном и образном прочтении меццо Анастасии Лепешинской.

И отдельная заслуга всеобщего триумфа, конечно, в партии фортепиано: утонченные и преданные мастера ансамбля Анна Ситникова и Дмитрий Сибирцев то трепетным, то настойчивым касанием клавиш заставляли коллег-исполнителей максимально проявляться и при этом создавали им самые комфортные условия. Всё, что только мог выразить голос, выражал и рояль — а сама Музыка, как и положено, возникала где-то между ними.